Трансмен гора - Страница 2

Это явно было шуткой. Мой друг тайком пришел за мной. Я позвал его, смеясь. Однако никто мне не ответил. Я рванулся в лес, ломая ветки, приминая кусты, хотел найти его.

Но прошло пятнадцать минут, а поиски ничего не дали. Я ходил по кругу в центре которого лежала коробка. Наконец я решил, что, подбросив странный предмет, он дал мне найти его и пошел домой или к своему лагерю. Во всяком случае, он не находился в пределах слышимости, иначе бы откликнулся. В противном случае это было не красиво с его стороны.

Я вернулся к коробке и поднял ее. Она стала остывать. Я вернулся вместе с ней в лагерь и разжег костер. Несмотря на теплую одежду, я дрожал, сердце бешено колотилось. Я был напуган.

Поэтому, отложив коробку, я занялся приготовлением пищи, которое отвлекло меня от происшествия и успокоило. Только когда мясо было готово, я вернулся к необычному предмету.

Повертев его в руках при свете костра, я прикинул, что длиной он около 20 дюймов и 4 дюйма толщиной, весит примерно 4 унции. Свечение почти исчезло, но еще можно было видеть, что коробка голубого цвета. Она уже почти остыла. Сколько же она поджидала меня в лесу? Когда ее положили здесь?

Пока я размышлял над этим, свечение совсем пропало. В таком состоянии я бы ее не обнаружил. Коробка зажглась и потухла словно по желанию ее отправителя. Послание получено, сказал я себе, понимая, что шутка не слишком удачна.

Я пригляделся к буквам. Они были очень старые, но я слишком мало разбирался в этом, чтобы с уверенностью назвать дату. Что-то в них напоминало мне колониальный договор на одной из фотографий в моем учебнике. Наверное, семнадцатый век? Буквы казались врезанными в крышку, составляли с ней одно целое. Замка или защелки в ней не было. Я поцарапал ее ножом, но и это не помогло.

Чувствуя себя дураком я достал консервный нож и пытался продырявить крышку. Несмотря на легкость коробки, она сопротивлялась ножу с твердостью стальной болванки. Я взялся за нож обеими руками и налег изо всех сил. Лезвие ножа согнулось под прямым углом, на коробке же не осталось и царапины. Я осмотрел коробку более внимательно, ища способ открыть ее. На задней стороне был кружок, в котором находился отпечаток большого пальца. Я протер поверхность рукавом, но отпечаток не исчез. Отпечатки же моих пальцев исчезли немедленно. Этот отпечаток, как и буквы, казался частью металла.

Наконец я нажал пальцем на кружок, в котором находился отпечаток большого пальца, однако ничего не случилось. Устав от всего этого, я отложил коробку и вернулся к ужину. Поев, я разделся и залез в спальный мешок.

Лежа около угасающего костра, я глядел в исчерченное ветвями деревьев небо и на вздымающиеся горы. Долго я лежал так, чувствуя себя одиноким, но не совсем – как человек, затерянный в пустыне, чувствует себя единственным живым человеком на планете, и ближайшее к нему существо – его судьба и надежда – находятся вне нашего маленького мира, где-то в межзвездных просторах.

Эта мысль внезапно поразила меня, и я почему-то испугался, не знал, что делать. Коробка была совсем не жуткой. Где-то глубоко внутри я уже давно это чувствовал, с самого начала. Как бы во сне я вылез из своего мешка, собрал топливо, подбросил его в костер и взял коробку. Сидя в мешке, я подождал, пока разгорится огонь, а потом тщательно совместил свой большой палец с отпечатком на коробке. Она отозвалась на мое прикосновение, как я и ожидал и чего очень боялся. Очевидно, что только один человек мог открыть эту коробку – тот, чей отпечаток пальца соответствовал странному замку: тот кого звали Тэрл Кэбот. Коробка открылась с треском, напоминающим шорох целлофана.

Из коробки выпало кольцо из красного металла с простой литерой «К». Но я едва обратил на это внимание. Внутри коробки была надпись теми же самыми буквами, которыми было написано мое имя на крышке. Я посмотрел на число и похолодел, сжав в руках коробку: 3 февраля 1640 года. Сейчас же были шестидесятые годы двадцатого века – больше трехсот лет разницы. Самое странное, что в этот день тоже было 3 февраля. Подпись на днище была сделана уже не древними буквами, а в современной манере.

Эту подпись я уже видел несколько раз на письмах, которые хранила моя тетушка. Да я знал эту подпись, но не помнил ее владельца. Это была подпись моего отца, Мэтью Кэбота, исчезнувшего много лет назад.

В глазах у меня замельтешило, я не мог шевельнуться. Мир на мгновение померк, но мне удалось взять себя в руки, глубоко вздохнуть несколько раз, и холодный воздух, наполнивший легкие, вернул мне ощущение реальности. У меня в руках было письмо невероятной давности, отправленное более чем триста лет назад в горы Нью-Хэмпшира, написанное человеком, которому по обычному летоисчислению было не более пятидесяти лет – моим отцом.

Даже теперь я помню это письмо до последнего слова. Думаю, что я сохраню это короткое послание в глубинах своей памяти до тех пор, пока как говорится, не вернусь в Город Праха.

3-й день февраля года 1640 от рождения Господа нашего.

Мой сын, Тэрл Кэбот. Прости меня, ибо я лишен выбора, все решено. Поступай как знаешь, но судьба твоя уже предопределена и ее не избежать. Желаю здоровья тебе и твоей матери. Носи при себе кольцо из красного металла и, если можешь, принеси мне пригоршню нашей зеленой Земли.

P.S. Уничтожь это письмо. Так нужно. Любящий тебя Мэтью Кэбот.

Я читал и перечитывал письмо, оставаясь неестественно спокойным. Я понял, что я не болен, а если и был, то это было состояние проблеска мысли и понимания, не имеющее никакого отношения к физической слабости. Я положил письмо в рюкзак.